Основание Храма Жизненной Силы (ну можно не топором, так пером).

Великая Энтии, как такое могло случиться. Какой враг смог настолько исказить мысли людей и бессмертных. И ведь с братом Астием не обсудишь. Этот его обет молчания, чтоб его! Прости Энтии! Надо, надо как можно быстрее попасть в храм и рассказать все настоятелю». Эти и подобные им мысли уже пятый день крутились в голове брата Листора – монаха ордена Жизни, пока он и его молчаливый спутник брели по опавшим листьям в дремучей чащобе леса. О том, чтобы выйти на тракт не могло быть и речи. На монахов была объявлена охота и единственным, что заставляло их передвигать гудящие ноги – была надежда, что обитель ордена не затронута безумством, и что это все еще можно исправить.

«Надо дойти, надо…» Листору хотелось выть от отчаяния. У него на глазах мучительно погибла сестра, а он отвернулся и ушел. Ради Жизни! Ведь Астий не нарушит свой обет, ни при каких обстоятельствах, а в обители должны знать.

Он знал, что если они не заблудились, то через 3- 4 часа выйдут из леса. Так и случилось. На опушке леса, перед спуском с холма, они остановились. Брат Астий поднял руку и указал куда-то вниз на расстилающийся под их ногами город. Листор проследил взглядом направление и рухнул на колени. Слезы сами катились по его лицу. Обители больше не существовало. На ее месте осталось уродливое пятно гари, давно остывшей и никому не нужной. А город жил своей странной жизнью и, казалось, не обращал внимания на свою рану.

«Куда теперь? Зараза добралась и сюда, если даже настоятель не смог ей противостоять то, что смогу я? Мы, прости Великая Энтии – я и брат Астий. Ясно одно – здесь оставаться нельзя. Значит опять в леса. Месяц пешком на север и мы выйдем к Одинокой Скале». Листор пересказал свои мысли брату Астию и тот согласно кивнул. Две фигуры в серых плащах, под которыми скрывались одежды ордена, развернулись и ушли в лес.

За те полмесяца, что они пробирались по лесам и полям оба монаха порядком исхудали, но это было не смертельно. Они, да простит Великая Энтии, за время похода «позаимствовали» некоторые вещи в крестьянских усадьбах и выглядели совершенно не как монахи, а скорее как люди, которые подрабатывают сезонной работой на полях. У каждого из них за плечом болталась сумка с припасами и одеждой ордена. Усталость и злость на благодушие крестьян, дома которых они проходили, компенсировалось мыслью, что им все-таки надо куда-то идти. Что это их долг ради Жизни.

День ото дня отличался только погодой и постоянно меняющимся видом окрестностей. В один из таких дней, 20-й по подсчетам Листера, они проходили по опушке очередного небольшого лесочка, как вдруг брат Астий остановился, внимательно прислушался и бегом кинулся в глубь леса, увлекая за собой Листора. Тот давно знал, что у монаха отличный слух и великолепное зрение, поэтому безоговорочно последовал за ним. Примерно в пятистах шагах перед ними открылось ошеломляющее зрелище. Листор увидел длинную поляну, на одном конце которой стоял валун высотой в два человеческих роста. К валуну была прикована цепями молодая девушка. Сама обычная, каких десятки в каждом городе и деревне. Отличие было только одно – эта плакала навзрыд. «Похоже, именно ее плач брат Астий и услышал» – подумал про себя Листор, продолжая обшаривать глазами поляну. И тут на противоположном конце поляны он увидел огромный деревянный указатель, на котором было коряво выведено «Это подношение вам, господин ДРАКОН». Прочитанные слова ввергли в ступор обоих монахов. «Великая Энтии, покупка Жизни ценой чужой смерти. Что это, откуда такое варварство? Куда катится мир?» - мысли метались в голове Листора. О чем в этот миг думал Астий точно не известно, но он скинул сумку на траву и начал в ней копаться, ища что-нибудь подходящее, для того чтобы разрубить или разбить цепи. Как и следовало ожидать, у них ничего такого не нашлось. После недолгих раздумий Листор подошел к валуну и попробовал раскачать штырь на конце цепи, который был забит в камень валуна. Штырь слегка подался, и оба монаха взявшись за цепь, начали раскачивать штырь, пытаясь его вытащить. Надо сказать, что все это время девушка продолжала плакать и совершенно не реагировала на монахов. Через полчаса штырь начал поддаваться и постепенно выходить наружу. Очередной рывок – и в руках монахов оказался освобожденный конец цепи. Одновременно с этим и Листор и Астий упали на землю, но подняться уже не могли и только наблюдали, как на месте валуна появляется висящая в воздухе надпись «Точнее, это ловушка для вас, ГОСПОДИН дракон! Приятного самоедства!». Сразу после этого братьев ордена Жизни окутал непроницаемый мрак, который сопровождался ощущением падения. Последнее что запомнил брат Листор страшный удар, после которого он потерял сознание.

Когда Листор пришел в себя только-только начало светать. Первым что он увидел, когда открыл глаза, был каменный потолок. «Город, но нам же нельзя в город!». Его взгляд переместился в сторону и наткнулся на внимательный взгляд карих глаз. Глаза эти принадлежали седоватому уже человеку в какой-то странной черной форме со значком в виде башенки на груди.

«Значит, я был прав, когда предложил капитану все-таки забрать вас с собой, а не похоронить возле дороги» - сказал он, довольно потирая руки - « Говорить можешь?»

Листор попытался кивнуть, но шея его не слушалась, и он прохрипел:

«Да». «Хорошо, вставать не пытайся. Давай я дам тебе воды. Так лучше?». «Да» – на этот раз увереннее сказал Листор – « где я?».

При этих словах человек сразу посерьезнел и сказал: «Чтобы узнать, где ты, тебе придется сначала ответить на вопросы командора. Я доложу ему, что ты очнулся». С этими словами человек вышел через неприметную дверь в стене. Пока он отсутствовал, Листор оглядел комнату и убедился, что он находится в смеси каземата и лекарской палаты. Кроме кровати, стула, прикроватного столика и самого Листера на кровати в комнате ничего не было. Свет проникал в комнату через окно под потолком, забранное мелкой решеткой. Брата Астия в этой комнате не было. «Надо постараться узнать, где я нахожусь. И убедить этих людей отпустить меня и брата Астия, если он здесь» - подумал Листер и закрыл глаза. Сейчас он не мог даже думать.

Через несколько минут кареглазый вернулся в сопровождении или юного человека или бессмертного в таком же черном одеянии и плаще со знаком башни, нанесенным поверх. Тот присел на стул возле кровати и спросил через плечо: «Он может говорить?». «Да, командор» - ответил ему седовласый. После этого человек, которого называли командором, повернулся к Листору и сказал ему: «Рассказывай». «Что рассказывать?» - спросил Листор. «Все» - отрубил тот – «начиная с того, кто вы такие, откуда взялись и, заканчивая тем, каким образом вы свалились нам на головы».

«Свалились на головы. Значит брат Астий тоже здесь. Башня, башня на плаще и костюме, что она может значить?» Листор еще туго соображал, очень болела голова, и он не мог ухватить мысль за кончик, но молчать тоже было нельзя, он видел это по глазам командора. Листор вздохнули и начал говорить: «Великий командор меня зовут Морук, мы с моим несчастным немым братом Арустием путешествуем по Энтарии в поисках зароботка…» при этих словах командор вскинул брови вверх и быстро переспросил: «Где вы путешествуете?». «По Энтарии» - уже неуверенно сказал Листор. «Это не Энтария парень» – сказал командор – «так что теперь покуда я не узнаю, откуда вы здесь взялись, я не успокоюсь. В твоих интересах рассказать правду, ты меня понял?». Листор молча кивнул, глядя на командора, а седовласый при слове «Энтария» открывший какую-то книгу внимательно посмотрел на Листора.

«Если это не Энтария, если это другой мир, то опасаться особо нечего» подумал Листор. В других мирах (он знал, что есть другие миры) не было ордена Жизни.

«Ради Жизни, я прошу прощения, что говорил не совсем правду» - сказал Листор и начал рассказывать про Энтарию, орден Жизни, про себя и брата Астия, про их вынужденный поход и про девушку, приготовленную для дракона. Когда он закончил рассказ командор задумчиво глянул на седовласого мужчину и спросил: «Что думаешь об этом?». «Если ложь, то слишком невероятно чтобы в нее поверить. Такой равновесный мир действительно есть. Ничего особенного – один портал в Светлые миры. В самом мире форпоста ордена нет. Про орден Жизни есть запись, что это местная религия. Возможность создания временных порталов из Равновесного в Светлый мир…неожиданно, но допустить могу. Скорее всего, штырь, который они выдернули из камня, служил активатором заклинания. И это заклинание должно было закольцевать время петлей и обречь дракона на голодную смерть. Но маг был или в стельку пьян, или очень юн. Даже не знаю что хуже. Он умудрился создать мгновенный портал из одного мира в другой. Считаю, что надо сообщить о таком факте в Цитадель. Этих «путешественников» - при этих словах он улыбнулся – «думаю надо взять с собой, чтоб были под присмотром». Командор посмотрел на Листора долгим задумчивым взглядом, кивнул своим мыслям и сказал «Да, до цели всего один переход. Я сообщу в Цитадель, а ты позаботься, чтобы оба этих монаха до завтрашнего утра могли стоять на ногах». С этими словами он встал и вышел. На его стул сразу присел седовласый улыбнулся и сказал: «Ну что брат Листор, добро пожаловать в Орден Хранителей, меня зовут – Кауруг и за тебя и твоего друга я отвечаю головой. Так что не делай мне неприятных сюрпризов, понятно?» - спросил он, стирая с лица улыбку.

«Понятно» - сказал Листор. Он даже не думал о том, чтобы устраивать сюрпризы. Во-первых, очень болело все тело, во-вторых, он вспомнил, что башня это символ ордена Хранителей, это же подтвердил и Кауруг. А про Хранителей он слышал, что шутить с ними не стоит, если тебе дорога жизнь.

Оказалось, что брат Астий находится в соседней комнате, и уже давно пришел в себя, но ни сказал, ни единого слова. «Пока ты не сказал, что вы монахи и твой товарищ принял обет молчания, я считал, что вы рабы из одного из темных миров. Это же надо же появиться из воздуха прямо над отрядом. Никто и среагировать не успел. А когда сообразили, что случилось то вариантов, было всего два, вас предлагали или закопать или сжечь» - вовсю веселился Кауруг, одновременно смешивая какое-то зелье – «так что вы мои должники». Тут выражения его лица изменилось на противоположное: «Хотя сжечь вас никогда не поздно». Увидев реакцию Листора на эти слова, он опять добродушно рассмеялся и попросил: «Расскажи-ка мне про этот ваш орден Жизни». «Орден был основан в незапамятные времена одним отшельником, которому явилась Великая Энтии и подарила возможность исцелять болезни прикосновением. Вообще-то орден Жизни не религиозный мы, скорее лекари, хотя у нас и есть божественный покровитель. Единственные проповеди, которые слышали от нас люди и бессмертные были о важности жизни во всех ее проявлениях. Мы живем…жили» - поправился Листер - «в небольших общинах по всей Энтарии. К нам приходили больные и увечные, и каждый получал помощь. А потом все изменилось. На нас начали охотиться как на зверей. Погибли все монахи кроме нас двоих, а мы оказались здесь». При эти словах Листер не выдержал, замолчал и впервые за долгое время обратился с мысленной молитвой к Великой Энтии. Крауг все понял и не стал больше его расспрашивать.

Надо сказать Кауруг настолько активно взялся за лечение братьев Листора и Астия, что уже к обеду оба могли бы бегать и прыгать, если бы это понадобилось. Но им все-таки дали время до следующего утра, когда отряд рыцарей Ордена Хранителей должен был выступить в поход к своей таинственной цели.

На рассвете следующего дня отряд, в состав которого были принудительно включены оба монаха, направился по дороге на восток. Отряд двигался неторопливо, но километры дороги так и проносились перед ним. Так прошло пять дней. Все это время Листер пытался разговорить молчаливых рыцарей ордена и узнать цель их путешествия. Но на все свои вопросы он отвечал один ответ. Придумал его Кауруг, но остальные не стеснялись пользоваться: «А ты пойди у командора спроси». А командор, к сожалению, обращал на монахов меньше внимания, чем на почтовых голубей и ни разу за это время больше с ними не общался. На пятый день отряд выехал на небольшую поляну, на которой неподвижно висело в воздухе громадное каменное кольцо, испещренное непонятными символами. По команде отряд остановился, и рыцари ордена быстро обследовали местность. После того как командор убедился, что все чисто, он жестом подозвал к себе Листера и сказал: «Это портал перехода, через 10 минут ты, и твой собрат окажетесь в новом Равновесном мире под названием Фаор. Мы идем туда, чтобы основать новый форпост. Для вас у меня есть только одно условие. Вы дойдете с нами до города, где будет находиться крепость и никогда, ни под каким предлогом не покинете его. Вы согласны?» Листор покосился на меч командора, который явно намекал, что будет, если он скажет: «нет» - и поспешно кивнул.

Все случилось, так как сказал командор. Они добрались до города под названием Аурус и монахи оказались предоставленными самим себе. Хотя Кауруг даже подкинул им денег на первое время и потрепал Листера по плечу, мол, все будет хорошо. Он даже помог им снять комнату на постоялом дворе «Дикая Лоза» после чего отправился догонять отряд. Крауг был в сущности неплохим малым, и Листер был ему искренне благодарен. Разговоры на привалах подтвердили, что только благодаря мантии Великой Этии и хорошо подвешенному языку Кауруга они остались живы.

Деньги подходили к концу, и Листер сидел, обхватив голову руками, и думал, что же делать теперь им – двум монахам несуществующего больше ордена. Вдруг дверь постоялого двора распахнулась от пинка и внутрь влетел растрепанный Астий. Он подбежал к стойке, схватил кувшин, отпил от него, бросился к Листеру, схватил того за рукав и сказал!!!: «Пошли со мной». После такого Листер конечно никуда не пошел, он усадил монаха за стол, упокоился сам и успокоил его. Когда Астий начал говорить, то рассказал такую историю.

Он тоже думал о том, что им делать дальше, и терзания его были тем горше, что он из-за своего обета молчания не мог обсудить это даже с Листером. Но сидеть на месте как тот он не мог, и ноги постоянно носили его по всем закоулкам Ауруса. Так он ходил час за часом по городу пока не остановился на пустыре посредине города. Сказать, что это был какой-то особенный пустырь нельзя, так клочок земли, втиснутый между домами. Но на этом самом пустыре Астию явилась Великая Энтии во плоти. Она объяснила ему, что его обет молчания самой Энтии совсем не нужен и что это его самоличная глупая клятва. Она также сказала, что самое главное в любом мире – это ЖИЗНЬ, не чья-то в отдельности, а самое ее наличие в мире и именно поэтому жизни монахов были спасены. Им было предначертано помочь сущности Великой Энтии проникнуть в мир Фаора и защищать жизнь и в этом мире. Они говорили еще о многом, но то, что твердо помнил Астий, что на этом самом месте теперь будут излечиваться больные и раненые и может даже воскресать убитые. И что в этом мире орден Жизни в своем прежнем виде не нужен. Теперь лечить должны были не монахи, а особое место в мире. Но как заставить людей поверить, что это не горячечный бред он не знал. И тут Листера осенила единственная за все его годы жизни поистине гениальная мысль: «Я знаю Астий, мы построим на этом месте часовню. Заходя в часовню и излечиваясь, люди и бессмертные будут знать, что имя этому месту – ЖИЗНЬ». Приняв такое решение, оба монаха поднялись и вышли в ночной город…

Через много месяцев почти в центре города, втиснутая между домов выросла Часовня Жизненной Силы. Слава про нее еще при строительстве прокатилась по всему Фаору и многие помогали с постройкой часовни, и многие же поняли что самое главное в жизни – сама жизнь и ее сохранения. Этому очень способствовали истории, которые любил рассказывать за работой один человек, которого все называли братец Астий. Он очень любил поговорить.

Так это все было или нет, утверждать не берусь, но гном из постоялого двора «Дикая Лоза» убеждал меня, что видел все это своими собственными глазами и помнит каждую мелочь. Убеждал…Пока не закончилось пиво.