Another World
Every year is getting shorter, never seem to find the time
Pink Floyd, Time
Семидесятые годы, застава на границе Финляндии и СССР. Мрачно жующий речную форель замполит внимательно разглядывает посылку, которую дежурный получил из Москвы. Интересуется содержимым. Получает искомый ответ. Бобина с альбомом буржуйской группы Pink Floyd. Замполит в медитативной полудреме вспоминает последние музыкальные «подарки» из капиталистического лагеря. «Битлы» - да под них только и можно, что устраивать дрыгалки в ближайшем клубе. «Роллинги»? Эти орущие черти? Да кому они сдались. Нам и с Кобзоном не плохо. Юный солдат, получивший посылку все-таки выпрашивает разрешение на музыкальную паузу. Замполит дает отмашку. Мол, давай братец, показывай свою ересь.
Песня начинается – звенит будильник, метроном начинает отбивку. Старший по званию презрительно фыркает, но внезапно меняется в лице. Сквозь монотонное постукивание прорезается басовая линия. Уши замполита пытаются уловить каждый звук, даже едва слышимый. Через полторы минуты Дэвид Гилмор начинает петь. «Ticking away…»
Искусство не пропадает и не умирает – оно всегда рядом.
Эрика Шайи сложно назвать обыденным словом «разработчик». Да и «творец» звучит не слишком убедительно. Скорее, он – художник, который выбрал своеобазный мольберт и необычный холст. Another World - отнюдь не проба пера, скорее opus magnum. Вещь в себе, из под гнета которой Эрик не смог выбраться до сих пор. Шедевр игростроя сожрал всю жизненную силу художника и вольготно расположился на Олимпе. В чем соль? Где зарыта собака?
Дело в том, что Another World невозможно понять, если мыслить сугубо логично. Почему «Другой Мир»? Разве дело в параллельных реальностях, соседних планетах и прочих Парках Юрского Периода? Вряд ли. Или, например, почему у героя красные глаза? Недостаток меланина? Чушь собачья, наше заэкранное альтер-эго – совсем не альбинос. Или вы подскажете, зачем ему в поздний час придумалось заехать на работу, оседлав черный «Феррари». Игра задает вопросы и не спешит на них отвечать. Наслаждайтесь, гадайте. Первый шок приходит от осознания, что Another World ни в коем разе не торопится сотрудничать с игроком и не выдает удобный бортовой журнал со специально заготовленными записями. Вторая волна накатывает как только понимаешь, что ответов в природе Другого Мира не существует. Твори историю сам, думай своей головой и не оглядывайся на отстающие мысли. Другой Мир лишь покажет направление. А дальше – чеши своей, неведомой дорогой.
Мы живем в страшное время, когда за время разработки игры можно успеть вырастить виноградную плантацию и снабдить соседей крепленым портвейном с первого урожая. Каждый первый метит в Дюк Нюкемы или, на худой конец, в Сталкеры. Производственный процесс занимает годы. В начале девяностых игры успевали разрабатывать в обеденном перерыве, пока тостер обжаривал хлебцы. Утрированно, конечно. Тем страннее слышать, что на Another World ушло два года. Да, Эрик Шайи, несмотря на все качества человека-парохода, все же был один как перст. Задники сначала он отрисовывал вручную и после этого с помощью самопального редактора переносил пейзажи в игру, несколько их видоизменяя. Забавно, что Эрик рискнул использовать полигональную графику в то время, когда остальное человечество молились на спрайты. Эксперимент удался – благодаря своеобразной конструкции уровней графический стиль воспринимался как нечто инородное, что только добавляет вистов восприятию Другого Мира. Из-за технических ограничений в игре было только 16 цветов. Однако и эту деталь Шайи обратил в плюс. Некоторая грубоватость прорисовки и повышенный контраст превратили Another World в мир оживших картин.
Эрик не пожалел драгоценного времени на анимацию главного героя и остальных персонажей. Технология ротоскопирования стала одной из главных «фишек» Другого Мира. Шайи отснял достаточное количество видео с собой в главной роли и позже обрисовывал покадрово каждое движение. Эта трудоемкая работа привела к ошеломительным результатам – даже Принц Персии позавидовал бы главному герою, его легкости и прыти.
Да, Эрик Шайи поломал далеко не все шаблоны и не испортил весь фэн-шуй. В роли протагониста выступает обыкновенный трудяга (на Феррари, тоже вполне себе обыкновенной), работающий в местном филиале ускорителя частиц профессором физики. Лестер Найт Чайкин, если по паспорту, допускает каноническую оплошность и оказывается в ненужном месте в столь же ненужное время. Небольшой сбой перебрасывает Лестера в Другой Мир, где его академические заслуги не играют ни малейшей роли. Обнаружив себя барахтающимся в глубине непонятного пруда, бравый профессор, не без помощи игрока, выплывает на поверхность. Или не выплывает. Буквально через пару секунд после погружения за вкусными ляжками рыжеволосого человечка начинает охотиться местная тентаклевидная фауна, прозябающая на дне морском. Стоит чуть промедлить, Лестер тотчас отправиться кормить рыб и прочую водоплавующую нечисть. Успешно выплыв на берег, стоит немедленно покинуть пляж. Иначе подводные щупальца не постесняются показаться из воды и отведать свежего мяса. Через пару метров Лестер натыкается на популяцию сухопутных однозубых пиявок, которые своим ядом моментально убивают взрослого человека. Чуть поодаль пасется чудовищная помесь пантеры и гориллы, которая совсем не против поиграть в салочки до первой (и последней, чего уж размениваться на мелочевку) капли крови. Как уверяет народная мудрость, «У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба». В условиях Другого Мира она обретает вполне себе очертаемый смысл.
Но эта борьба за выживание - всего лишь легкий променад по сравнению с дальнейшими испытаниями. Лестер сталкивается с разумными (слегка), человекообразными (чуть-чуть) непонятными существами с крайне враждебными намерениями. И если на нашей планете любой новый организм отправляется на стол к ученым или догнивает остатки своих дней в затхлой пробирке, то мычащие великаны кидают своих жертв в тюрьму. Что наводит на мысли – а не ступала ли тут нога другого человека? В камере предварительного заключения (следующая остановка – центральный крематорий, судя по всему) Лестер знакомится с собратом по несчастью, провинившимся аборигеном. И, словно ощущая приключенческий зуд , братья по разуму решают совершить дерзкий побег. Лестеру даже не пришлось ходить на курсы местного языка – настоящая дружба не знает никаких барьеров, что история нам неоднократно докажет.
Another World – не столько игра, сколько фантастическая эпопея с кинематографическим эффектом присутствия. Шайи не хуже Серджио Леоне использует немые мизансцены с повышенным содержанием адреналина. Только действия могут объяснить хоть что-то. Слова не имеют ни малейшего смысла. Сейчас, когда разработчики бахвалятся вылепленными на движках кат-сценами, сложно представить, что для красоты недостаточно одних лишь шейдеров да постэффектов. Техническое совершенство бессмысленно, когда игре нечего сказать нам, игрокам. В Another World каждая сцена – произведение искусства. Лестер спасается от потопа, Лестер бежит под перекрестным огнем охранников, Лестер спасает попавшего в засаду товарища. Вокруг идет война, Другой Мир, словно Вельзевул, показывает игроку свою окровавленную улыбку.В чудовищном мире, где без проблем можно только сгинуть, дружба – как ослепительный луч света, испепеляющий всю нечисть на своем пути. И трогательный финал, от которого скрипят зубы, а глаза наполняются кровью, лишнее тому подтверждение.
Время, согласно депрессивной философии группы Pink Floyd улетает в никуда и совсем даже не думает возвращаться. Шайи бросил игрострой после проекта Heart of Darkness, хотя, как и Карлсон, обещал вернуться. Another World попал в пучины забвения. Но мы же знаем, или по крайней мере догадываемся, что искусство не исчезает.
P.S. И рукописи, конечно же, не горят. Хотя в домашних условиях лучше не проверять.
Ваш Malkavian